Целых несколько дней он не сможет увидеть её. Нужно как-то прожить эти несколько дней.
Дима не переставая думал о Лене. Всё сознание теперь полностью занимала – ОНА. Дима как будто смотрел на окружающие его предметы через её образ. И вот так, он практически не расставался с мыслями о ней. Образ Лены сильно отпечатался в его сознании. Точнее, стала – частью его сознания. При этом, он чувствовал какое-то постоянно тянущее чувство. Это неприятное чувство исходило из-за невозможности видеть её в данный момент. Её улыбка, как будто “плавала” перед его глазами. И от этого Дима становился каким-то рассеянным.
На участке, где должна была быть построена дача, когда перекладывал кирпичи, уронил один кирпич себе на ногу.
“Нет, надо собраться, а то так и покалечиться не долго”, – подумал Дима про себя.
Дни тянулись очень медленно. За собой Дима стал замечать, что он часто смотрит на часы, и сильно огорчается, когда видит, что день совсем торопится заканчиваться.
Наконец наступило утро того дня, когда он сделал всё, что обещал родителям по даче.
“Фу-у. Наконец-то” – подумал он с большим облегчением. Невольно вспомнил поговорку, которую не раз слышал от своей бабушки: “Ждать и догонять – хуже всего”. Ну догонять-то легче. Можно ускориться, поторопиться как-то. А вот когда ждёшь, и ничего уже от тебя не зависит, это действительно тяжело. И ощущать это своё бессилие перед медленно текущим временем, вот это действительно – “…хуже всего”.
Как только Дима вошёл в квартиру, сразу же, не разуваясь зашёл в комнату и набрал номер телефона Сани (Фишера). Он был дома.
– На проводе, – услышал он почти сразу знакомый голос Фишера.
– Привет, это я. Я приехал.
– Джимми! Уже приехал? – радостно переспросил Фишер.
– Нет блин, ещё еду. Это я тебе мысленно позвонил. Где встречаемся? – с иронией спросил Дима.
– О, нормально! В «пивняке» напротив кинотеатра «Дружба». Давай, жми туда.
– Может сразу в лагерь поедем? – спросил без особой надежды на это Дима.
– Слушай, я тут вчера весь день по магазинам ездил. Между прочим, дела наши с тобой делал, один. Устал. Надо в себя прийти, – объяснял Фишер. – Попьём пивка, позавтракаем, и в лагерь. Ты завтракал?
– Нет ещё, – ответил Дима.
– Ну вот! Через полчаса там. Всё, – ответил Фишер и бросил трубку чтобы больше не обсуждать задуманное им предложение.
– Вот жук, а? – усмехнулся Дима.
Дима зашёл в кафе. Там уже сидел Саня, и попивая пиво чем-то закусывал. Увидев Диму поднял руку.
– Привет, я тебе пивка взял тут, – поприветствовал Фишер указывая на две кружки, – ну чего, дачу построил? «Что нам стоит дом построить», а?
– Ага, через пару лет может закончим, – ответил Дима.
– Короче, товар идёт – нормалёк. Я ещё что нужно подвёз. Бабки собрал, всё записал.
– Чего с собой в лагерь брать будем? – поинтересовался Дима.
Фишер посмотрел на него, вспоминая что-то:
– Да там у меня всё есть. Может из чего-нибудь “пожрать”, но это мы по дороге захватим, и всё. Бухла – полно. Возьми чего-нибудь поесть-то, – кивнул Фишер на стойку бара.
– Да не, я потом, – ответил Дима, отхлёбывая пиво из кружки.
Фишер ещё что-то рассказывал, а Дима уже с нетерпением ждал, когда он уже всё доест, и они поедут.
– Ну что, ещё по паре кружечек? – предложил Фишер.
– Слышь, давай поедем уже, ты чего в городе редко пиво пьёшь? Там последний день всё-таки, – резонно заметил Дима.
– А-а. Я тебя понял, – указывая на Диму пальцем, прищурившись ответил Саня.
Что именно понял Саня он уточнять не стал. Они встали и пошли к выходу.
– Вперёд! – указал направление уже подвыпивший Фишер. – О, такси стоит, погнали.
Они быстро доехали до вокзала.
Когда приехали к лагерю, Фишер уже был в приподнятом настроении.
– А чего, пойдём сразу на озеро, искупаемся? – предложил он.
– Я без плавок, – ответил Дима.
– Да я тоже, мы на мостки, быстро. На пляж далеко.
До мостков было пять минут ходьбы. Они быстро искупались и пошли по тропинке через сосновый лес в лагерь.
– А ведь последний день в лагере, – сказал Фишер, глядя на Солнце, которое пробивалось через сосны. – Институт быстро так пролетел, даже как-то жалко. А с другой стороны: свобода, никуда не надо идти, чего-то делать, учиться. Природа, Солнце. Вечный кайф!
– Ну, кайф допустим не вечный, вечного ничего нет, – поправил его Дима, – всё когда-нибудь заканчивается.
– Ни хрена! – возразил Фишер, – на это я не подписывался. Лично я, буду жить – вечно, я по-другому не согласен. А зачем тогда вся вот эта суета нужна на-фиг? А? пожил и “Раз” – умер что-ли? Нет-нет. Я так не могу! Или я живу вечно, или пошли все в… О! смотри кто идёт!
Слева от них шла другая тропинка по напрвлению к пляжу. Впереди, эти две тропинки – соединялись. По ней шли Володя с Олей.
– Значит будешь жить вечно? – иронично поинтересовался Володя.
– Я – да! А вы как хотите, – ответил Фишер. – Это ваши личные трудности.
– А может лет на пятьсот согласишься? – спросил Володя.
– Ну, ты посмотри на меня, – сказал Фишер. – Я, и вдруг пятьсот лет. Я же ничего не успею сделать! Или вечно, или вообще на-фиг ничего не надо мне, вот так вот.
– Ладно, мы не против. Уговорил, – примирительно сказала Оля.
– Из города что ли только что приехали? – спросил Володя. – Да-а, последний денёк отдыхаем здесь, погодка класс!
Несколько минут шли молча. Вова переглянулся с Ольгой, и как бы между прочим сказал.
– А у нас тут новость есть.
– Да ты чего? Какая? – поинтересовался Фишер.
Володя переглянулся с Олей:
– Ну мы тут, короче, решили в общем пожениться, вот так.
Фишер даже встал на месте:
– Ух и е…! Ну ни фига себе! Нет, ну не то чтобы я совсем не ожидал такого поворота событий. Ну всё-таки как-то неожиданно, а? Может передумаете ещё, а? Пока не поздно? – стал уговаривать их Фишер. – А то потом поздно ведь будет! Дети там всякие заведутся, да мало ли чего ещё?
Все рассмеялись.
– Поздравляю, – сказал Дима – Когда свадьба -то?
– На сентябрь планируем, – ответил Володя. – Всех ждём.
– Да вы можете и не ждать, всё равно от нас не избавитесь, – вставил Фишер, – Да-а, ведь бывает же так. Женятся люди, а?
– А ты когда женишься? – спросила его Оля.
– Кто, я? А чего сразу я-то, – ответил Фишер. – И вообще вопрос вот этот… Вот это вот, как-то никого, вот это вот! Не должно. Ясно?
– Всё ясно с тобой.
– И вообще, я же вечно жить буду, куда мне торопиться, а?
– Да. Мы и забыли совсем, – с улыбкой ответил Володя.
Все опять замолчали и шли некоторое время молча. Все четверо понимали и чувствовали, что именно в эти часы они прощаются со студенческим периодом их жизни. Прощаются со студенческим лагерем, в котором они отдыхали не пропуская ни одного лета. Шли не сговариваясь медленно, как будто старались растянуть это время прощания с заканчивающимся сегодня значимым периодом их жизни. Каждый из них понимал, что именно с завтрашнего дня, ничего прежнего уже не будет. Будет всё по-другому. Их ждёт другая, новая жизнь. Взрослая. И все верили, что эта новая жизнь, принесёт – новое ощущение счастья. И всё-таки, каждый из них понимал, что они прощаются со временем, которое уже никогда не смогут вернуть назад.
Солнце, как будто специально, особенно ярко освещало своим золотистым светом верхушки сосен. Было ощущение предвкушение чего-то нового, одновременно с прощанием чего-то такого, что уже никогда с ними не повторится.
Когда они уже подходили к лагерю, Фишер прервал молчание:
– Ну приезжать-то сюда, на озеро, мы всё равно будем, ведь правда, а? – как будто понимая, что все думали об одном и том же.
– Конечно будем, и не раз, – поддержал его все сразу.
Они вошли на территорию лагеря.
– Так, сегодня после ужина, чтобы все у нас были. Надо эту штуку… Как эту штуку то обзывают, м-мм, – Фишер пощёлкал пальцами вспоминая. – Во вспомнил – помолвку вашу, будем обмывать. Причём очень ответственно и организованно. И чтобы никаких там: “…чего ты ему столько много наливаешь” (он посмотрел на Олю) не было там. Всем всё ясно? Дело – повышенной ответственности! Такое, может всего – раз в жизни бывает. Ну, или несколько, как покатит.
Володя, уже направляясь к своему дачному домику, вместо ответа уходя молча поднял руку вверх, что должно было означать: “Буду обязательно”.
Дима с Фишерем остановились около своего домика. Дима стал осматриваться по сторонам, надеясь увидеть Лену. Фишер продолжал обсуждать тему женитьбы:
– Нет. Жениться надо, чтобы жена моложе тебя была. А то живёшь так, с ней, живёшь лет пятьдесят, уже оба старые стали, и вдруг “Бац!”, и – заболела она, к примеру. Ты и сам ходишь, еле «скрипишь», а тут жена ещё больная. А так, женился на той, чтобы помоложе, хотя бы лет на пять, – Фишер посмотрел на вышедшую из соседнего дачного домика второкурсниц, прикинул в уме, и поправился: – или на четыре. Если побуха́ть так ещё немного, то – наверняка раньше жены “загибаться” начнёшь! Тут тебе и уход, комфорт, и всё такое. Так всё быть должно, да? – Сонь, а Сонь, пойдёшь замуж-то за меня? А? – спросил Фишер.
– Это ты что, так предложение делаешь? – с улыбкой, наклонив голову спросила Соня.
– Это я так спрашиваю тебя. Если ты не пойдёшь, чего я тогда предложение-то тебе делать буду. Я сделаю тебе предложение, а ты откажешься. У меня травма пссихх… пс-сихологическая будет. Я может, самооценку свою уроню “до нельзя”. Пойдёшь замуж? Отвечай когда тебя старшие спрашивают!
Девушки второкурсницы захихикали.
– Это ты так всем предложение делаешь? – спросила Соня.
– Не. Я предложения не делаю. Я уточняю важные моменты. А потом эти моменты обозначаю. Ну, так что, пойдёшь замуж-то за меня? – снова спросил Фишер.
– Я подумаю, – сказала Соня.
– Подумай, – согласился Фишер. И почти сразу спросил – Подумала?
– Нет, ещё не подумала, – с улыбкой ответила Соня.
– Ты что же это! Не любишь что-ли меня совсем? А? – наигранно удивлённо спросил Фишер.
Девушка заулыбались ничего не отвечая.
– Всё, «втупила». Никакой конкретики. Отношения встряли не начавшись! – прокомментировал Фишер, – вот так всегда!
Тут к ним подошёл Володя.
Фишер спросил у него:
– Чего, как дела-то. Детей ещё не зачали?
– Да нет пока.
– А ты как бы хотел, чтобы на кого дети были похожи: на тебя или на Ольку?
– Ну, сын на меня, а если дочка будет, то можно и на Ольку.
– Да, – согласился Дима, – если дочка, то пусть лучше на Ольку похожа будет.
Они посмотрели на Володю и рассмеялись.
Фишер сказал:
– Слушай, я слышал, что ребёнок будет похож на тот образ, который будет в мысленном сознании, ну воображении у родителей в момент зачатия. Ну, типа: душа новорождённого, притягивается на похожий образ. Ты, это, в момент зачатия думай о Майке Тайсоне. Представляешь, сын родится похожий на Тайсона. В бокс его отдашь, вообще прикольно будет, А?
Володя посмотрел недоверчиво на Фишера. А Дима сказал:
– А если он будет медитировать во время зачатия на Тайсона, а родится девочка?
Все на пару секунд замолчали, а потом громко стали смеяться. Смеялись долго. Фишер сказал:
– Её тогда тоже придётся на бокс отдать. Ну а куда ещё её такую, на Тайсона похожую?
– Нет, – сказал Дима, – ты лучше о чём хочешь думай, а то будешь потом нас виноватыми считать.
– Да ну вас, – смеясь ответил Володя, направляясь к своему дачному домику.
До вечера, Дима пару раз прохаживался по лагерю, в надежде увидеть Лену. “Может на пляже ещё?” – подумал он. На ужине в столовой они тоже её не встретил. “Можно конечно зайти к ней в домик, спросить о ней» – подумал он. Но он почему-то не стал этого делать. В любом случае, если она в лагере, он её встретит. “А если она уехала? Мало ли что могло случиться?” – подумал он. Где-то в районе солнечного сплетения сразу как-то неприятно заныло.
– Вот он! Ну ты где ходишь то? Все уже в сборе, – сказал Фишер вошедшему в домик Диме, – Дайте Димону рюмашку!
Фишер начал говорить тост:
– Вальдемар и Ольга-а-а, как вас там по батюшке… ну да ладно. Вообщем, счастья вам, здоровья, денег. Ну а нас с Димоном, мы вам забыть точно не дадим, это уж как вы не упирайтесь, – обращаясь к Оле, – а это значит, у вас всё у будет нормалёк! Всё, поехали.
Все выпили, начали разговаривать, шутить. Дима слушал, но мысли его был вне комнаты. На лагерной танцплощадке уже начали пробовать звучание аппаратуры перед дискотекой. Сегодня на закрытие смены, дискотека будет до самого утра. Хотя и немного кто из студентов до утра дотягивал.
Тут разговор неожиданно зашёл следующим образом:
– Говорят, что все мужики – сволочи, – сказала Оля. – Ну, потому что они так устроены, то есть по определению сволочи он, и всё тут.
– Ага. А все баба – «б…», вот так ещё говорят. Тоже наверно основание есть так говорить? Это что, они тоже так все устроены – парировал Володя.
– Что значит – все? – спросила его Оля грозно посмотрев в его глаза.
– Да не, не. Я чего. Говорят так, – ответил примирительно Володя.
– Вот поэтому и говорят, что все мужики – сволочи, – сказала Оля.
– Ты вот Фишера спроси, может он в курсе?
– Чего я, – спросил Фишер.
– Говорят, что все мужики – сволочи, – спросила его Оля. – Что ты на это можешь возразить?
– Нет. Я не в курсе. Меня мужики вообще не интересуют, причём – принципиально. Поэтому, по данному вопросу не ко мне. Я так понимаю, чтобы утверждать, что «все мужики сволочи» могут только те «леди», которые всех, или почти всех мужиков близко познать успели. Иначе бы они не были достаточно компетентны в этом важном вопросе. А те «леди», которые с многими мужиками имеют дело, как называются? Правильно, на букву «б…» это называется. А уж слушать, что говорят эти «б…», которые компетентны в вопросах о «…всех мужиках», это я не знаю, как хотите. – Фишер продолжал: – Ну а те, кто говорит, что все бабы на букву «б…», то это те, кто только с такими и общается. Такой уж, у них опыт общения получился. Видимо, не очень повезло. Хотя, как знать, как знать…
Больше вопросов по данной теме не было. Фишер мог правильно расставить всё на свои места.
– Всё, давайте все на дискотеку, танцевать, – сказала Оля.
– О! Уже командует! Чего это мы, как тушканчики прыгать на дискотеке будем? – сказал Фишер. – И вообще, я ещё трезвый абсолютно, – ответил Фишер качая головой. – Прямо не знаю: как Вальдемар с тобой Оль управляться будет, просто не представляю.
– Нормально всё будет, – сказал Володя.
– Вот и посмотрим. А то: “…а ты когда женишься?” Я сначала на вас “молодых” посмотрю, а уже потом выводы делать буду, и сроки устанавливать, – сказал Фишер. – И вообще, чего это вы меня достали, вон Димона спрашивайте – когда он женится.
– Дима серьёзно ко всему относится, – ответила Оля, – а у тебя ветер в голове гуляет.
– Что? Это у меня-то ветер в голове? – возмущённо переспросил Фишер, оглядывая всех, – да у меня там – ураган просто, смерч в натуре. Хэ – “ветер”. Ты меня, просто плохо знаешь!
– Вот именно, ураган, самый настоящий, – подтвердила Оля.
– Ну ладно, пойдём прогуляемся что ли? – предложил Володя.
Все поднялись и пошли к танцплощадке.
Володя с Олей пошли танцевать, Фишер подошёл поговорить к соседкам второкурсницам, которые как всегда обрадовались его обществу. Дима стал прогуливаться вокруг танцплощадки чтобы встретиться с Леной.
Народу было больше чем обычно. На закрытие смены, приехали друзья к знакомые в гости. Дискотека должна была быть до утра. Он обошёл вокруг всей танцплощадки, но Лену так и не встретил. Зато увидел её подружку, которая с ней несколько дней назад была с Леной на шашлыках. “Подойти спросить про Лену”, – решил Дима.
Начался медленный танец. Дима не спеша начал обходить вокруг всю танцплощадку. Когда танец закончился, Дима обошёл всю дискотеку, но Лену так и не встретил.
Около танцплощадки стоял Фишер, один, и… – смеялся.
– Ты чего? – подойдя к нему спросил Дима.
– Ты представляешь, танцую с девушкой, предложил ей в городе «пересечься», она говорит, что – «Не получится». Представляешь?
– Да, представляю, – ответил Дима.
Фишер вдруг стал сразу серьёзным и сказал:
– Надо же! Это получается, что ей не повезло что ли? А? – и опять начал смеяться. Потом опять стал серьёзным и спросил:
– Вот ведь, не хочет почему-то встречаться со мной, почему? А? Сомной первый раз такое. Ну, если не считать случая, когда я в сильно выпимшем состоянии к кому-то приставал. Но это не в счёт. А эта-то чего упёрлась! Я ведь уверен в том, что она на меня – реально “запала”! В чём проблема?– обратился он к Диме.
– Даже не знаю чего и предположить, – сказал Дима.
Тут к ним подошёл Володя:
– Чего, чего? Это что, Фишера «отшили»? Вот это да-а! – обрадовался Володя. – Покажи мне её? А? Кто это? – обратился он к Фишеру.
– Ни-фига! Она – умерла для истории. Всё, её больше нет, – ответил ему Фишер.
И тут Дима увидел – ЕЁ. Лена шла с каким-то парнем, держа его за руку. Она улыбалась. Вдвоём они подошли к танцплощадке, она посмотрела на парня. Тот отрицательно покачал головой, тогда она вошла к знакомым танцующим в круг, и стала танцевать.
Мысли Димы остановились. Что это за парень, с которым она пришла? Диму она не видела. Казалось, она вообще никого не видела, лишь перекидывалась словами с танцующей рядом с ней знакомой девушкой.
Мозг Димы застопорился, пытаясь как-то переварить новую информацию. Пока он пытался до конца осознать ситуацию музыка закончилась, начался медленный танец. Она подошла улыбаясь к парню с которым пришла, и они пошли танцевать “медляк”. Дима развернулся, и решил отойти от дискотеки. По дороге его встретил Саня, и спросил:
– Ты куда?
– Сейчас приду, – ответил Дима.
Дима отошёл метров на пятьдесят от танцплощадки. Остановился и поднял вверх голову, как будто в верхушках сосен хотел увидеть подсказку: что ему делать. Он никак не ожидал такого поворота событий. Он совершенно не был готов к этому. Понимание происходящего постепенно стало приходить к нему, и тут же, его стало охватывать неприятное ощущение.
“Что делать? Подойти к ней, точнее к ним, поздороваться, и что дальше? Они явно не просто «друзья-товарищи». Попросить её отойти поговорить? О чём? О нём? А потом? Начать выяснять отношения? Но у них фактически не было и нет никаких отношений!! А стало быть, и выяснять – нечего! Она с другим, и это – её отношения. Она, эти отношения – не скрывает! А я…??”
Мысленные рассуждения зашли в тупик. Надо вернуться к дискотеке. Он снова направился к танцплощадке. Лена стояла опять с тем же парнем, но только теперь с ними ещё было две девушки и ещё какой-то парень. Они все вместе о чём-то оживлённо и весело беседовали.
“Может подойти ближе, так чтобы она могла его увидеть? И что дальше?” Он явно не вписывался в данный момент в эту ситуацию. Вообще никак! Мысли летали в голове, и никак не приходило однозначное решение в возникшей ситуации. Внутри возрастало неприятное ощущение волнения. “Что за хрень?! Надо всё равно с ней поговорить! Но только о чём? Ведь в данной ситуации все находятся на своих местах, и только он получился – “вне игры!” Внутри начала возникать ощущение озлобленности на то, что он не может принять единственное верное и правильное решение.
Тем временем, Лена с парнем двинулись в сторону дачных домиков. Дима на расстоянии наблюдал за ними. Лена с парнем вдвоём зашли в небольшой дачный домик. В окне домика загорелся свет. Никогда ещё Дима не чувствовал такое ощущение своего бессилия от того что не может ничего сделать. И вдруг, через какие то пару минут свет в домике, куда они вошли – погас! Из домика никто не выходил. Мысли в голове снова остановились. Мозг как будто – выключился. Он не знал сколько прошло времени, минута, две, три, или может больше. Он всё ждал, когда они, или она выйдет из домика. И только сейчас в его голову, словно невидимая «змея» стало проникать понимание всего происходящего. Его мозг стал бешено работать. Но ощущение какого-то болезненного, неразрешимого тупика ощущалось всё яснее и отчётливее.
Прошло ещё некоторое время. Из домика никто не собирался выходить. Чёрная желчь стала заполнять его голову всё больше и больше. Мысли Димы выдавали ему один и тот же вывод, который как – стальной – встал внутри его тела. “Стоп! Стоп!” – он выдохнул почти весь воздух, что у него был в лёгких, и сел на корточки, взявшись за голову обеими руками: “Стоп!”. Мимо прошла какая-то парочка студентов, посмотрев на него. Когда они отошли на несколько метров, Дима услышал тихий голос девушки:
– Может быть плохо стало?
Осознание всего происходящего полностью установилась в сознании Димы. Мысли в его голове снова и снова с бешенной скоростью сканировали всё увиденное им. И ни одна мысль не предполагала каких-либо возможных действии.
Дима медленно поднялся на ноги так, как будто вес его тела увеличился втрое. Изнутри совершенно непроизвольным образом зазвучало мычание. Он почувствовал, что какая-то чёрная желчь заполнила его голову, и теперь стала проникать ниже, во всё его тело, заполняя его полностью. И это, было – страшно! Сейчас эта желчь заполнила грудную клетку вместе с сердцем. Через открытый рот, он непроизвольно старался выдохнуть то – что его заполняло. Но это не помогало ему. Чернота, которая заполняла его, охватила область подреберья и желудок. Под ребрами возникло сильно неприятное, буквально – физически противное ощущение. Желудок сжался в каком-то болезненном спазме. Дима уже не хотел, а точнее – не мог смотреть на тот дачный домик, куда зашла она. Он развернулся и пошёл прочь, подальше. Это было естественным желанием отойти от места, связанным с источником этого его жуткого состояния и тупой неотвратимой боли!
Он подошёл к умывальнику, открыл кран и стал пить холодную воду. Первые две попытки сделать глоток были неудачными. Он только сейчас ощутил, что горло было настолько сухим, что при попытке сделать глотательное движение, горло слипалось, и с трудом разлипалось. Вода, просто на могла сразу смочить пересохшую гортань. Третий глоток смочил наконец горло, и он стал жадно пить холодную воду. Это было неосознанное желание если не вытеснить, то хотя бы – разбавить то, что заполняло весь его организм. Он закончил пить, быстро умылся, закрыл глаза: “Надо пройтись. Куда угодно, только двигаться, не стоять на одном месте”.
Он вышел с территории лагеря. “Нет! Туда нельзя. Там я был с ней!” Он повернул в другую сторону, и пошёл вдоль леса.
Дима пошёл по той тропинке, по которой они с ребятами сегодня вместе возвращались от озера в лагерь. Это был уже совсем другой лес. Стволы сосен, как чёрные колонны вставали с обоих сторон. Такие же чёрные ветви, словно грязные, сосновые лапы свешивались над тропинкой. “Я буду жить вечно”, – вспомнил он сегодняшнее утверждение Фишера. “Я не хочу жить вечно” – подумал Дима. “Я вообще не хочу…» Надо идти назад.
Он не мог сказать сколько времени он ходил по сосновому лесу. Теперь он шёл назад к лагерю. Музыка от дискотеки становилась всё громче. Он вошёл в лагерь, и направился к танцплощадке. В его голове не было понимания: что он будет делать дальше?
– О! Димон, привет! Самые крутые люди факультета! – откуда-то сбоку подошёл знакомый парень, Миша. Они учились на одном факультете, и он тоже каждое лето отдыхал в лагере.
– Я Фишера тут только что видел, говорил Миша. – Ты чего это, какой-то бледный совсем. Ты как себя чувствуешь то?
– Нормально. Не выспался, – ответил Дима первое, что пришло на ум.
– Пойдём к нам, по пятьдесят граммов примем. Мы вон в этой даче остановились у знакомых.
Дима молча кивнул. Миша ещё что-то говорил, Дима, плохо слушаясь, иногда соглашаясь с чем-то кивал в ответ. Они зашли в комнату. За столом сидело двое парней. На столе стояла водка, не хитрая закуска в виде консервов и чёрного хлеба. Михаил налил водки.
– Тебе побольше, а то ты чего-то грустный какой-то. Ну, давай, за встречу.
Они выпили.
– Да, – продолжал Миша, – вот и отучились. Весело было тут. Есть что вспомнить.
– Это точно, есть. – согласился Дима.
– Ну что, давай ещё по одной, за встречу, и пойдём к народу поближе? – предложил Миша.
Они выпили и вышли из домика, и направились в сторону танцплощадки. Подходя к танцплощадке Дима сказал:
– Ты иди, я сейчас.
Дима ощущал, что это место сильно притягивало его. Причина была – ОНА. Его сознание, по прежнему полностью было заполнено её образом. И все действия должны были быть связаны с ней. Но только теперь, даже мысль о ней приносила сильнейшую боль, которая заполняла весь его организм. Он вдруг сейчас понял: какие жуткие ощущения он будет испытывать, если увидит её сейчас!! Он понял, что он не сможет её видеть! В его сознании установилось тупое и сильное противоречие: с одной стороны, он сильно зависим от неё. С другой стороны, он абсолютно чётко понимал, что если он увидит её сейчас, то он испытает жуткую душевную боль, которую раньше никогда не испытывал. Дима одновременное испытывал к Лене: с одной стороны – сильное притяжение, а с другой стороны – отталкивающее предупреждение того, чтобы избежать сильное душевное страдание. Зависимость, и – боль!!
Он остановился метров за тридцать, не доходя до танцплощадки.
“Я не могу её больше видеть. Я просто не смогу на неё даже смотреть! Всё. Всё, это – конец всем действиям и движениям в этом направлении. Всё”.
Как только он осознал это, он стал отчётливо ощущать только одну эту чёрную желчь, которая заполняла всё его естество. Противное, отвратительно ощущение, казалось заполняло его, и буквально – разлилось внутри всего организма, в каждую клеточку. Его мысли теперь были сконцентрированы только на этой противной, заполняющей весь его организм – чёрной живой боли.
Абсолютно естественно в его голове возник вопрос: «А что теперь дальше?»
Дима вдруг осознал интересный момент: он не мог себя увидеть в будущем времени! Ни через день, ни через месяц, не даже через минуту. Он – не видел себя там, в будущем – НИГДЕ. Просто – не мог представить. Его не было в будущем времени. Он как бы умер. Как он ни старался направить свои мысли на прогноз своих дальнейших действий, он просто – не мог этого сделать. Его будущее время, исчезло – ПО ФАКТУ! То есть, в будущем, видимо было всё тоже самое, с какими-то изменениями. Но его самого, как он не старался себя там представить, в будущем, не было – нигде! Недавнее прошедшее, сейчас в настоящем времени приносило сильную боль. Поэтому думать об этом было – очень тяжело. А НЕ думать – невозможно. Будущее пропало, совсем. Осталась только противная сильная боль в настоящем. И с этой болью невозможно было дальше существовать.
“Надо что-то делать с этим” – подумал Дима. Его взгляд случайно поднялся на танцующих в кругу дискотеки. Он вдруг испугался, что может увидеть её. Он развернулся и отошёл в сторону, подальше. “Всё. Надо валить отсюда”.
Время было час, или два часа ночи. Первый автобус в половине седьмого утра. Но в посёлке через три километра, первый автобус до города приходит около пяти утра. “Значит туда. Не хочу больше здесь находиться. Всё”.
До шоссе около километра, и потом, по шоссе – ещё три. Дима вышел через дырку в заборе, оглянулся, посмотрел в сторону дискотеки. Застегнул «молнию» спортивного костюма повыше. Уже становилось прохладно. Больше он сюда не вернётся. Никогда. Здесь для, него – всё умерло. Здесь для него умерла ОНА, и одновременно с этим – он сам.
Он шёл, с трудом разглядывая в темноте тропинку. Ближе к шоссе она стала шире. ПО мере того, как он отходил от лагеря, музыка, доносившаяся от дискотеки становилась всё тише и тише. Эта музыка, которая доносилась через ночной сосновый лес, как будто напоминала ему о том, что в том месте, находится ОНА! Прямо сейчас!
“Неужели – всё?! Неужели он больше её никогда не увидит?” Дима остановился. “Я сейчас сам разрываю всё то, что хотел получить. С каждым шагом. Ещё можно вернуться. И что дальше?!”
Он опять вспомнил, как она шла за руку с тем – другим парнем, и улыбалась ему. Он понимал, что сейчас разрывается связь, на которой держались все его надежды последних нескольких месяцев. С этими надеждами он успел связать всю свою дальнейшую жизнь! Теперь эта связь обрывалась! Своей дальнейшей жизни, он теперь – просто не видел. Там, в его будущем, ничего не было. Пока он ещё не ушёл, какая-то нить оставалась. Тонкая непонятная, но тем не менее связь с ней, с его будущим. Это была ещё какая-то надежда на что-то. Но уходя всё дальше от лагеря, он понимал что – разрывает эту последнюю нить надежды всё изменить. И одновременно он понимал, что изменить ничего уже нельзя. Не получится исправить прошлое. Совсем недавнее прошлое.
Опять боль безысходного бессилия заполнила его. Он сел на корточки, и руками с земли сгрёб и зажал в кулаки всё что попалось: сосновые иголки, траву, землю. Из груди вырвалось бессильное мычание.
Он встал. Прошёл ещё вперёд несколько шагов. Увидел перед собой берёзу.
– За что мне ЭТО??! ЗА ЧТО?!!! – и с силой, резко кулаком три раза нанёс удары по стволу берёзы. Почувствовал боль. Из второй костяшки кулака сочилась кровь. В горле перехватило, стало трудно дышать. Дима с усилием проглотил появившийся в горле комок. «Этого ещё не хватало!»
Он приложил рану к губам. “Всё, хватит!” Он пошёл дальше, вперёд, где уже виделся просвет лежащего впереди шоссе.
Через пару минут он вышел на шоссе.
“Надо вытравить эту чёрную желчь из себя, вытравить всю эту противную боль!” Решение пришло сразу. Он – побежал. “Надо дать сильную нагрузку организму. До упора. Такую, нагрузку, чтобы – всё вытравить из себя, без остатка! Всё то что мешает жить, и просто дышать!”
Дима взял средний темп бега, чтобы пробежать все три километра до посёлка. “Нет, медленно, это не работает”. Он прибавил. Лёгкие заработали на полный вдох и выдох. “Вот так, нормально!”
Мимо проезжали редкие машины, освещая фарами дорогу, объезжая подальше одинокого ночного бегуна по шоссе. И снова шоссе освещала только полная Луна. Она двигалась с той же скоростью, что и Дима, как будто с удивлением, непрерывно следила за одиноко бегущим человеком. Дима начал задыхаться, и немного сбавил темп. Потом остановился, тяжело дыша. Прислушался. Музыки с дискотеки уже давно не было слышно. Всё! Теперь всё. Снова побежал, как будто боясь передумать, и повернуть назад.
Показался поворот к посёлку. Свернул, ещё двести метров к пустой автобусной остановке.
“Мало” – подумал Дима. Если бежать до города, это около тридцати километров. «Сдохнешь так на-хрен”. Он зашел за остановку, выбрал место где росла трава. Упал на руки и стал отжиматься.
“Я вытравлю всё это дерьмо из себя! Вытравлю!” После сорока отжиманий руки стали заметно хуже слушаться. Приходилось дольше отдыхать в упоре между отжиманиями. Пятьдесят. “Надо сделать семьдесят”. Руки стали заметно трястись. Шестьдесят! Ещё десять раз. Каждое отжимание давалось уже с огромным трудом. Шестьдесят пять. Всё, мышцы просто перестали реагировать на приказ сокращаться. Он больше не чувствовал мышцы.
“И этого не смог сделать. И это до конца не получилось!” – промелькнуло в голове.
Он зашёл на остановку, сел на лавку. Постарался прислушаться к себе, стараясь мысленно, случайно не “зацепить” её образ, с которым связана эта боль. Дима быстро “прокрутил” в памяти всё произошедшее. Вывод получался опять один и тот же: видеть её, он больше – не может. Просто по причине возникающей сильной душевной боли.
В будущем – пустота. Мысли вообще не могут зайти в будущее время. Там, почему-то совершенно ничего нет. Вместо будущего – немая невидимая стена, за которую его сознание кто-то не пускает! В настоящем ощущается состояние, которое отравляет все его внутренности и сознание. И самое противное, что он не может на это своё состояние, хоть – как-то повлиять.
Стало уже совсем светло. Половина пятого утра. На дороге посёлка показался старый с надрывающимся двигателем автобус. Он подъехал ближе, сделал круг и остановился, с визгом и скрежетом открыл двери и заглушил двигатель.
Дима ещё раз подумал, что сейчас ещё было можно вернуться в лагерь. Она ещё там. Он ещё здесь, не так далеко. Но это ничего не меняло. Произошло то, что изменить, было уже – невозможно.
Он зашёл в автобус. На одном из боковых сидений сидела кондукторша лет 30 – 35. Дима достал мелочь, отсчитал сколько надо, и дал ей за билет. Она как-то странно посмотрела на него. Он сел. Кондукторша продолжала некоторое время смотреть на него. Затем поднялась со своего места, подошла к нему и протянула маленькое круглое зеркальце. Он взял зеркальце, посмотрел и увидел, что щека сильно измазана кровью. “Это когда бил кулаком по берёзе, от руки наверно испачкался” – подумал Дима. Кондукторша протянула ему носовой платок.
– Не надо, спасибо у меня есть, – ответил он.
Дима посмотрел снова в зеркало, и вдруг, его взгляд остановился на глазах! Это были НЕ – ЕГО глаза! Из зеркала на него смотрели – абсолютно чужие глаза, абсолютно чужого, незнакомого ему человека! Дима мог поклясться в том, что он никогда раньше не видел этих глаз. Лицо, было вроде – его, Димино. Но взгляд – абсолютно чужого человека! Этот взгляд, был какой-то пустой, дикий. Эти совершенно чужие глаза смотрели на него из зеркала с некоторым удивлением, как будто рассматривали его самого. Жуткое ощущение присутствия кого-то неадекватного, незнакомого человека, причём там, где его быть – не должно вовсе! Диме стало не по себе от увиденного «своего-чужого» отражения в зеркале. “Неужели это будут теперь мои глаза?! А, как же я буду жить с такими глазами? С таким взглядом?! Они ведь совсем не мои! Это какая-то дичь просто!?”
Он вытер уже засохшую кровь со щеки, подошёл к кондукторше отдал её зеркальце: “Спасибо” – глухо поблагодарил он.
Стало уже совсем светло.
“Уже скорее бы поехали отсюда”, – подумал Дима.
Водитель как будто услышал его мысли. Автобус со скрежетом закрыл двери, и надрывно набирая обороты стал разворачиваться на кругу в сторону города.
“Ну вот и всё! Теперь уже точно изменять ничего не нужно, по-любому назад уже поздно”, – подумал Дима с безысходностью. Теперь надо доехать до города, и попробовать как-то растворить всю эту чёрную желчь, которая пропитала весь его организм изнутри и насквозь.
Автобус стал удаляться от остановки всё дальше. и вместе с этим, сильнейшая тянущая боль, которая как будто тащила его за то, к чему, он буквально – прирос, разрывала его изнутри!
Через сорок минут, автобус наконец въехал в горд. Дима обнаружил с удивлением, что город стал выглядеть тоже как-то по-другому.
Родители были на даче. По дороге к дому купил две бутылки водки. Зайдя домой, сразу посмотрел в зеркало, висящее в коридоре. И снова из зеркала на него смотрели совсем дикие, чужие глаза. Очень странно это было видеть. Эти абсолютно чужие для него глаза были какими-то, опасно – безумными! Было очень странно и немного страшно. Дима понимал, что в его голове должно было произойти что-то жуткое для того, чтобы его взгляд настолько сильно изменился. Изменился до полной неузнаваемости. И эти чужие глаза совсем не нравились Диме. Ко это сказал: “Глаза, это – зеркало души”, Толстой что ли? Дима снова посмотрел в глаза своего отражения в зеркале… Если это так, то…
Он пошёл на кухню. Ощущение внутри себя, своего сознания были такие – словно его ограбили, вытащили изнутри все, и образовавшуюся пустоту, залили этой чёрной и болезненной жижой. Опять чувствовалась бессмысленная пустота его существования, его будущего, что по сути, и – должно было составлять его жизнь. Ни одна мысль не могла проникнуть в будущее время. Там снова была “стена”. Было полное ощущение бессмысленности своего существования.
Дима огляделся. Снова прислушался к тупому ощущения боли и сожаления. “Нет. Надо с этим что-то делать” – решил он.
Он достал из буфета стопку, налил в неё водку до краёв и выпил. Водка защипала язык и горло. Он решил не запивать, пусть это хоть это отвлечёт его внимание от всего этого. Почти сразу же налил вторую и выпил. Немного запил водой. Прошёлся по квартире. Вспомнил, что никому не сказал, когда ушёл из лагеря. Наверно Фишер и Володя ищут его? Он усмехнулся: “Пусть поищут, будем считать что я спрятался. Вот бы ещё от всего этого дерьма «спрятаться»…”
Он снова налил водку в рюмку, полбутылки уже не было.
“Нормально идёт процесс, – подумал он и выпил. – Надо бы закусить чем-то что ли”. В хлебнице нашёл засохшие куски хлеба. С усилием откусил и начал разгрызать во рту.
В голове стали происходить некоторые изменения. Простимулированный алкоголем мозг начал снова работать. Снова появился образ Лены. Мысли опять стали крутиться вокруг этого образа, пытаясь вообразить какие-то действия, которые могли бы быть связанны с ней. Но как только прорисовывалась картина встречи с ней, тут же вспоминались недавние события, и боль снова пронзала всё сознание. “Нет! Так – точно с ума можно съехать, если не перестать думать об всём этом!”
Дима снова налил водку в рюмку. Посмотрел на кончающуюся бутылку, и подумал: «Хорошо что взял сразу две. Не нужно будет совершать лишних движений».
После четвёртой рюмки, мысли стали шевелиться медленнее. В голове словно появился туман. Было ощущение, что в голову напихали ваты. Стало гораздо проще не думать ни о чём. Было как-то даже весело что ли. Только от чего?
“Вот так-то лучше”, – подумал Дима, доливая в рюмку последнюю водку из бутылки.
Это было последнее, что он запомнил в этот день.
ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА 3 — СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА 5
……………………………
