Вторая глава
(Чёткое объяснение на своём личном примере, в каком возрасте понимаешь, что наступает – кризис среднего возраста).
– Вот ты говоришь: «Понты, понты», – обратился Фишер к Володе, – «тачку» мол, дорогую купил. А тут ведь в чём дело-то?
– В чём? – спросил Вова.
– Да в том, что мне в августе уже двадцать семь лет «начислят», вот в чём дело.
– И что? Мне – уже двадцать семь. Чего такого то? – спросил Володя.
– Ты слышал о таком «кризисе среднего возраста? Во сколько лет он начинается? А?
– Ну слышал, и что?
– А ты знаешь когда этот кризис среднего возраста начинается? А?
– Да хрен его знает во сколько лет начинается. У меня нет такого. У всех по-разному наступает, – ответил Володя.
– Не было, значит – будет! Я тут как-то познакомился… ну это ещё до Ксюхи было, с двумя подружками: одной восемнадцать лет значит, а подружке её – девятнадцать.
– Во! Прикинь, – обратился Володя к Диме, – он уже сразу с двумя знакомится начал. Одной, видите ли – мало ему.
– Да нет. Ну просто они всё время вдвоём «тёрлись», чего я их разлучать-то буду. Да и веселее так. Я и за двоих мне не «внапряг» заплатить в кафе там, в ресторане. Мне не жалко. Ну так вот. Я с этой вроде, которой восемнадцать – «трали-вали» мутить стал.
– О, понял? – снова обратился Володя к Диме, – помоложе себе выбрал, значит.
– Да. И «посимпотнее», конечно же, – продолжил Саня (Фишер). – Ну так вот, – вожу я их понемногу по ресторанам, по барам там разным. Мне «невнапряг», как я уже говорил, да и весело вроде как. Им тоже вроде не скучно.
– «Выйду на улицу, гляну на село; девки гуляют и мне весело́» – прокомментировал Володя словами из народной песни.
– Точно! Только мы в городе, поэтому и «тема веселья» здесь несколько иная. Ну вот, – продолжал Фишер, – Сидим мы как-то в кафе-баре одном. Тут к ним одна их знакомая подходит, тоже их ровесница где-то. Ну, поздоровались и «ля-ля тополя» с ними, «алясим-балясим» значит, разговор. Я сижу, пивка попиваю, музычку слушаю, в их разговор даже и не встреваю. Расслабляюсь в общем культурно. И тут, которая подошла – их знакомая, обращается ко мне и спрашивает: «Мужчина, а вас как зовут?»
То есть, ты понял? Она ко мне обратилась НЕ как к представителю СВОЕГО поколения, понимаете? Ты понимаешь – в чём дело-то?? Раньше ко мне девушки, никогда так не обращались!! «Вы» и «мужчина».Я всю дорогу “парнем” был. Если бы мне там, двадцать – двадцать два было, она бы меня «мужчиной» – не назвала бы, даже если бы и на «вы» спросила о чём. А скорее всего просто: «Привет». Или «А тебя как зовут?», и всё. А тут… Я конечно – мужчина, но вопрос не в этом, а в – самой форме обращения. Я такой, в ступор встал, даже не помню сказал ей как меня зовут, или забыл. Нет, я конечно понимаю, что я старше их на семь – восемь лет. На девять. Но всё равно, я себя с ними пока «на одной возрастной полке» ощущаю. Ощущал вернее. А тут: «Мужчина» и «вы». Меня до этого момента, все девушки просто на «ты» называли. Понимаете, парни? Меня вдруг одним вот этим вопросом: «Мужчина, а вас как зовут» фразой, «перевели» – в следующую возрастную категорию!! В – средний возраст. То есть, где: дяди и тёти. Я просто – в шоке был, в натуре! Я был явно к этому не готов. Да я даже и не думал об этом никогда раньше! Не думал, что уже «папиком» стал – по факту. Вот я – парень. Это – мои девушки. Всё понятно. А тут – бац! «А вас, мужчина, как зовут?» Словно это – они сидят, а я тут рядом оказался, типа совершенно случайно. Но уже не с ними. Я как будто – в другой мир попал, в другое тело меня вогнали фразой этой. Ну, моя эта – восемнадцать лет которой, «просекла», что я в ступор встал, и такая говорит: «У нас тут только мальчики и девочки». Ага, я так тоже думал до этого момента. Во всяком случае – пару минут назад. А теперь, по факту, оказалось что тут не «мальчики с девочками», а – один мужик (я то есть) и три малолетки сидят. Я вообще от этого шока никак отойти не мог, я вам реально говорю. Так всё как-то неожиданно… Так я после этого раза, с ними встречаться даже перестал. Два или три дня буха́л потом. Всё пытался осознать этот внезапный момент перехода -–в следующую возрастную категорию. В категорию среднего возраста, стало быть! В среднюю возрастную категорию «дядей» «мужиков и «папиков». КРИЗИС! -–в натуре! Кто мог подумать, что это “кризис среднего возраста” начнётся так рано? Я о среднем возрасте и – не думал вообще никогда.
Ребята улыбались.
– Ну да. Осознавать всё происходящее у тебя только один способ есть, – сказал Володя, – через бухло́. Ты главное дело не части́ с этим «осознаванием».
– Я даже за собой стал замечать, что в зеркало часто смотреться стал, – продолжал Фишер. – Всё «высмотреть» пытался: что со мной «не так» стало, что я в «мужика» из парня, так резко превратился.
– Да всё у тебя нормально, – попытался успокоить Фишера Дима. – Ты помнишь, когда нас на первом курсе института в колхоз отправили, помогать картошку собирать, в 1988 году? Колхозы ещё были когда. Нам тогда по семнадцать лет было. Там с нами четверокурсники рядом жили. Так там они ещё и после службы в армии были. Им тогда… (Дима посчитал в уме) – по двадцать два года было. А нам – по семнадцать. Ты вспомни. Они ведь нам вообще «древними» мужиками казались. Один из них не брился, с бородой был, помнишь?
– Да, точно помню, – вспомнил Фишер. – Они нам – конкретными стариками казались тогда. Двадцать два года!! Конкретные. взрослые – “дяди”
Все трое засмеялись.
– Блин! Это ж как же меня восемнадцатилетние девушки видят тогда, а? В мои почти двадцать семь?! А?!
– Да я и говорю, – продолжил Дима. – В этом возрасте, разница в годах – очень сильно ощущается.
– В общем так, мужики, надо по этому поводу бухну́ть, – сказал Фишер, и стал разливать по рюмкам водку. – Я теперь от восемнадцатилетних как-то сторониться стал.
– Боишься, что «дядей» назовут? – спросил Володя. – Жениться тебе надо, – и уже обращаясь к Диме, – знакомим его постоянно с Олькиными подружками.
– Это вот с Анькой ещё что ли, – спросил Фишер. – До Ксюхи которая?
– А она чего тебе не понравилась?
– Аня? Почему? Понравилась, – ответил Фишер. – У неё всего-то два недостатка были.
– Какие? – спросил Володя.
– Она страшная, и – «гребанутая»! А так, всё нормально. К остальному – нет вопросов.
Фишер в паузе сделал три глотка пива, и продолжил тему:
– Теперь, в общем, осталось ждать, когда начнут место уступать в общественном транспорте. Этот момент будет означать переход в – последнюю возрастную категорию – «дудушек» и «старичков». Я теперь в общественном транспорте больше – вообще ездить не буду.
– Что, думаешь уже могут начать уступать место? – спросил Дима улыбаясь.
– А чего, – ответил Фишер, – хрен их знает этих «пионеров-отличников». Поедешь так с жёсткого «бодуна». И выглядеть старше, всего лет на десять будешь. И тут тебе – «Раз!»: «Садитесь пожалуйста» – детским голосом сказал Фишер. – Всё. Это край!! Я этого уже – не переживу. Сяду на освобождённое место.
Всё громко рассмеялись.
– Ладно, давай выпьем, пока – при памяти.
– О, – произнёс Фишер, – музон из фильма “Гостья из будущего”. Это там Алиса Селезнёва, и все дела в общем. Мне там больше всего эти нравились: Крыс и этот “Свин” что ли, которого Невинный играл.
– А Алиса Селезнёва тебе не нравилась? – спросил Володя.
– Нравилась, – ответил Фишер. – Я даже серьёзно “запал” на неё, когда фильм кончился. “Вот этого, думаю, мне только ещё не хватало. На Алису Селезнёву запасть”. Ну – ничего. Потом – “попустило” вроде.
Володя буквально закатился от смеха:
– А-а-фигеть! Фишер на Алису Селезнёву “запал”! – и снова залился смехом. Глядя на здорового Фишера ростом под метр девяносто, теперь это действительно было смешно. Фишер уже сам смеялся:
– Так ведь я тогда мелкий был, пионер ещё совсем. Как раз в общем. А потом, меня – “попустило”, так что эта тема – вообще уже не актуальна, – сделал вывод Фишер.
– “Попустило”! – продолжал смеяться Володя.
———————
На следующий день было воскресенье. Фишер снова пригласил всех к себе посидеть, попить пива, вспомнить молодые институтские годы.
– А-а! Джимми, проходи, гостем будешь! – радостно приветствовал Диму Фишер. Ему нравилось склонять имена на разный лад. Называть просто по одному имени, ему было – не интересно.
– Приходи в комнату, я сейчас пивка из холодильника принесу. «Хейникен», потянет надеюсь?
– Конечно «потянет». Чего спрашиваешь.
Дима вошёл в комнату. Там стояло несколько коробок с новой техникой: магнитолы, музыкальные центры. Работал телевизор «SONY». Тихо играл музыкальный центр.
– Смотри какой «аппарат», – сказал Фишер входя в комнату с пивом, кивая головой на игравший музыкальный центр «JVC». – Звучок будь здоров! Франк Дюваль. Очень я его музон уважаю! – Только такие «центра» покупают мало совсем. Дороговато для народа.
В прихожей раздался звонок.
– О, это Вальдемар пожаловал, – сказал Фишер. Он прошёл в коридор, открыл дверь: – Атас, менты! – крикнул Фишер, открывая дверь Володе.
– О, уже «поднарезался» слегка, – входя сказал Володя.
– Да нет, что ты. Я буду ждать, когда кое-кого жена отпустит пивка с братвой попить. Здоро́во.
– А что? Я как договаривались пришёл, – сказал Володя посмотрев на часы. – Привет Димоныч! – поздоровался Володя, входя в комнату.
– Привет! – поздоровался Дима, пожимая руку Володе.
Фишер принёс пива, сухариков и ещё чего-то в пакетиках к пиву.
– Чего по «телеку» интересного есть? – спросил Володя.
– Кино смотрел сейчас: «Два гусара», по Льву Толстому. Олежик Янковский играет. Мой любимый актёр, между прочим. А так больше ничего интересного. Одна мура. Фильмы какие-то, смотреть тошно. Такая хрень! Если кого-нибудь в фильме не убивают, то убьют через пару минут точно. Вообще никакой фантазии. Чего нам кино какое-то смотреть. Расскажи нам какое «кино» в городе у нас происходит? У нас тут сама «живая сводка происшествий» сидит, пиво пьёт, – сказал Фишер, имея ввиду Володю, который работал в УВД, и владел всей информацию по криминалу.
– Да ничего особенного, ничего нового. По сводкам за прошлый год, заказных убийств почти триста штук.
– Ух и нихрена себе?! Это на полмиллиона человек населения, а? – воскликнул Фишер. – Вот так вот. Ходишь-ходишь в школу, потом – «Бац!» – и всё. В сводку попал.
– Да ладно, тебя что есть за что убивать? – спросил Дима.
– Да нет, вроде. Особенно не за что, – немного подумав ответил Фишер. – А если бы было за что, – он сделал небольшую паузу, подумал, – то я бы уже «слинял» куда-нибудь наверное. Во, к тебе Диман, в Москву.
– Я в Подмосковье живу, – ответил Дима.
– Ну какая разница? – ответил Фишер.
– Как там Вайс поживает? Он то жив здоров? – спросил Дима.
– Жив, здоров. «Крышует» аккуратненько. «Беспределом» не занимается. А вообще – побаивается. Война в городе, видишь (он кивнул на Володю) чего происходит. Эти (Фишер назвал две преступные группировки) – грызутся между собой, валят друг-дружку понемногу. Конкуренция.
Сейчас, видишь, в «бригаде» быть – модно. Ты – «крутой», тебя все боятся. Девушки, которые – не очень дальновидные (коих полным-полно) тебя – любят, уважают. Рэкетиры и бандиты сейчас в моде. Скоро, поди-ка, по телевидению будут фильмы про бандитов показывать. Но уже – по-другому! Из них – «Робин Гудов» благородных делать будут. Они уже, фактически – герои!
– Ну-у. Это ты уж совсем расфантазировался, – сказал Володя.
– А чего? ТВ и кино, это – «бабки». А хорошие «бабки» делаются на всём – модном. И только на модном. Немодное – никому не интересно. А бандюки и рэекетиры сейчас в «тренде».
Фишер отхлебнул пива, и продолжил:
– А так, всё как обычно. С Вайсом по ресторанам, клубам похаживаем. Спиртные напитки распиваем, там всякие. Сейчас я ещё пивка принесу, кстати. А потом надо пожрать чего-нибудь поосновательнее. Чего-то жрать с этого пива тянет.
В коридоре раздался входной звонок.
– Кто это, интересно, – сказал Фишер и пошёл открывать дверь.
Из коридора послышался голос Фишера:
– О-о! Джабраил, заходи дорогой. Гостем будешь.
– Здравствуй Саша, Как твои дела.
– Да какие у меня дела, чего я – прокурор что ли? Отдыхаем. Как сам-то?
– Спасибо, хорошо. Я вот деньги которые у тебя занял тогда, занёс отдать.
– Да ты проходи-проходи в комнату. Мы тут с друзьями собрались посидеть отдохнуть. Это вот Володя, это вот Дима. А это вот Джабраил, – представил всех друг другу Фишер.
Джабраил был роста чуть выше среднего, крепко сложен. Волосы и глаза были чёрные. Он широко и приветливо улыбаясь, подошёл и пожал руку Володе. Потом Диме.
– Садись Джэб, вот в кресло, пиво будешь? – спросил Фишер.
– Нет, я не пью, – всё так же открыто улыбаясь ответил Джебраил.
– Да я знаю, я просто так, для приличия спросил, – сказал Фишер. – Джабраил из Дагестана к нам в город приехал. Борьбой занимается: самбо, дзюдо. В институте учится. В общем – молодец.
Джабраил при этом широко и немного смущённо улыбался. Выглядел он лет на двадцать с небольшим. Хотя молодые парни с Кавказа часто выглядят взрослее своих лет.
Фишер продолжил:
– Мы вот тоже в одной группе учились. В 93–ем закончили. Как давно это было. Я, правда один раз, раньше чуть не – «закончил». Помните на меня «телега» из «ментовки» пришла? На четвёртом курсе уже, прямо перед летней сессией. Я тогда хорошо подзаработал на продаже, чего – уже не помню. Ну и на радостях, в ресторан хороший дорогой пошёл пообедать, отметить этот факт, обозначить его для истории так сказать. И там, опять же, на радостях, «накушался» коньяку. Коньяк такой «вкусный» прямо был. В общем, когда я домой возвращался, меня милицейский «бобик» до участка подбросил. В общем проснулся я дома, утром уже. Ничего не помню. Ну я подумал, что ментам наверно денег дал, и типа «замял» этот привод в милицию, чтобы на меня в институт ничего не писали. Ан-нет! Перед самой сессией, подходит ко мне староста нашей группы, Андрюха…
– Кстати. Где он сейчас, у тебя есть его телефон? – спросил Володя.
– Семь, восемь.. Восемь на семь… Не помню, где-то записан, потом посмотрю, – не вспомнил Фишер. – Ну вот, подходит Андрюха и говорит: «В деканат тебя вызывают, «телега» на тебя из милиции пришла». Я подумал: «Ну вот и всё. В армию пора собираться, Родину – мать твою защищать». Пришёл в деканат, такой мол я, вызывали? Декан говорит: «Пиши объяснительную, где и когда. Почему был в «таком» виде. Я минут сорок писал эту объяснительную. Точнее думал что написать. Надо же что-то написать такое, что я мол прав, и ни в чём не виноват. Со школы терпеть не могу писать сочинения. Целых пять строчек почти написал. Типа на дне рождении был, потом пошёл пьяного товарища проводить домой, а тут «Бац!»…
– «…и вторая смена», – вставил Володя.
Все засмеялись.
– Ну да. А сам я вообще трезвый почти был, и вообще это всё какое-то мол – недоразумение, вот так вот!
– Ну а декан чего? – спросил Дима.
– Да я же рассказывал раньше вроде. Декан почитал так с интересом, почитал внимательно… А там секретарша ещё сидела, женщина молодая, душевная такая. Она за меня «впряглась» и говорит: «Да у меня брат двоюродный работает в милиции, у них там план по задержанию существует, вот они и забирают всех подряд, план выполняют». Такая прямо женщина душевная. А декан рукой машет на неё, говорит: «Да ладно, не надо защищать его, не надо». А она всё равно: «Да я вам серьёзно говорю, у них там план, и их заставляют этот план по задержанию выполнять, иначе их наказывают». И т. д. и т. п. Такая женщина душевная. Я прямо так ей в тот момент благодарен был, просто не представляете! Я даже потом хотел ей коробку конфет подарить. Но так и не решился.
– А декан-то чего дальше? – спросил Володя.
– А декан, значит такой, почитал внимательно мой «сочинение» и говорит, мол: «Раньше за такое – сразу исключали из института». Это он во времена СССР имел ввиду. А это 1992 год уже как страну развалили и бардак развели, всё разрешили. Ну а сейчас, говорит, времена изменились. Ладно, говорит, идите. И смотрите, говорит, чтобы больше такое не повторилось. Я прямо «воспарил» оттуда. Я даже не помню чтобы я раньше такой счастливый был. И прямо так сразу учится мне захотелось, вы даже не представляете! Никогда такого раньше не было.
Все опять дружно засмеялись. Фишер умел рассказывать с выражением, соблюдая интонацию. Он мог рассказать даже простую обыденную вещь – таким образом, что она казалась очень смешной в его изложении.
– Это ведь надо же какие раньше порядки были! – продолжал Фишер. – Человек рюмочку принял, а его за это из института сразу выгоняли, а? Варварство какое-то прямо. Никакой возможности учиться нормально не давали! Нельзя так с людя́ми поступать. Нельзя!
– Зачем же ты им рассказал в милиции, о том что в институте учишься. Мог бы не говорить, – сказал Володя.
Фишер посмотрел на него внимательно, отхлебнув пива, и сказал задумчиво:
– Слушай, помнишь мы в студенческом лагере в настольный теннис играли с тобой? Я тебе ещё теннисным шариком случайно прямо в лоб сильно залепил. Ты что-то, после того раза, плохо соображать стал. Я ж тебе говорю: коньяк был очень вкусный. Вкуснятина просто, а не коньяк. Сам в рот затекал и растворялся там незаметно совершенно. «Белый Аист» – настоящий. Ещё тот. В таких тонких бутылочках. Такого сейчас больше нету. «Бодяга» – одна теперь. Вот я «накушался» его с непривычки-то, и не помню ничего. Я ж тогда молодой, здоровый парень был. Денег полны карманы. Меня спросили, я ответил. Я же ведь простой – честный, пьяный, открытый как – аэродром. Был тогда. А они по ходу дела, увидели что у меня «бабок» полно, а взять они их – не могут! Не совсем я пьяный то был, понимаешь? И сам я денег им – не предлагал видно. Вот они и взъелись, «зверьки» завистливые. Ведь наверняка знали, что за их «телегу», меня из института отчислят. И отчисляли раньше! Нет ведь! Накатали! Мол, раз такой богатенький, то пусть тебя из института попрут за пьянку. Не по-человечьи это всё. От зависти всё. Ну да ладно! Житуха – она всех по своим местам расставляет. Это я за свои двадцать шесть лет – уже точно выяснил. Поэтому, у меня и настроение всегда хорошее. И не завидую я никому. И не злюсь ни на кого. Мне – ровно на всех, абсолютно. Эх! Было время. Мне тогда двадцать один год было всего, – продолжал Фишер. – Молодой был, хороший такой, весёлый. А сейчас уже что-то не то. Не так как-то. Восемнадцатилетние – на «Вы» стали называть, «мужчина…» говорят. Обнаглели совсем. Чего, это так по-взрослому выгляжу? Уж как-то слишком быстро всё это. Не готов я к таким резким возрастным переменам. Нужно же как-то постепенно что ли? Не согласный я с таким положением дел! Вот.
– Да ладно, – произнёс Джабраил, – ты ещё молодой, всё в норме. Отлично выглядишь, здоровый, крепкий, мощ-щный, – широко улыбаясь сказал он.
– Вот! Хоть один человек поддержит в трудную минуту, – сказал Фишер. – Ну а ты Джэб, как сам? В институте всё нормально?
– Да, всё хорошо, – ответил Джабраил.
– Жениться не надумал? У нас девушки красивые в городе, – спросил Фишер.
– Нэ-эт, – широко улыбаясь ответил Джабраил.
– Что «Нэт»? Разве не красивые?!
– Красивые, да, красивые, – уточнил Джабраил, – но понимаешь, как бы это сказать… Я их не знаю.
– Ну так надо познакомиться. – ответил Фишер. – Заодно и узнаешь.
– Нэт, я нэ о том, – улыбаясь сказал Джабраил. – Вот, у нас в Дагестане где я живу, город нэбольшой. Если я хочу познакомиться с девушкой, я могу нэ знать: кто её родители, родственники, понимаешь? Но обязательно найдутся знакомые, которые знают или её, или их семью, их родственников. Понимаешь?
– Конечно понимаю. Интересно как всё у вас там. Ну, и что дальше?
– Ну, понимаешь, – продолжал Джабраил, – знакомые, которые знают их семью, могут сказать, что это – порядочная семья, приличные, уважаемые люди. Значит, её родственники – отвечают за неё.
– Ага. Отвечают за неё, – повторил Фишер. – А она сама, значит, ответить не может? Не положено значит?
Джебраил посмотрел с секунду на Фишера, потом снова заулыбался и сказал:
– Нэт, нэ в том смысле. Отвечают за неё, в смысле, что она – приличная девушка. Что она одна нигде ни гуляет, неизвестно где – не бывает.
– Ты понял? – обратился Фишер к Володе. – Приличная девушка, одна – не гуляет!
Джабраил продолжал:
– Если девушка одна, ну без брата, без отца где-то ходит гуляет, кто может сказать – что она делает? С кем находится?
– Никто не может сказать, – сделал заключение Фишер. – Кроме неё самой конечно. А она – не скажет.
– Это что же, без отца или брата девушка даже на улицу выйти не может одна? – спросил Володя у Джабраила.
– Ну вот например, я хочу с девушкой погулять. Я познакомлюсь с её отцом. И если он не против, то я иду с ней гулять. Я за неё отвечаю, понимаешь? Потому что, если я захочу жениться на девушке, то её семья отвечает, что эта девушка – приличная. Иначе – позор всему роду. Если из их рода кто-то гуляет. А если за девушку никто не отвечает, кто мне может сказать: где она бывает, что делает? Как можно на такой жениться?
– Вот та́к, – сказал Фишер. – Понятно в общем. Короче Джэб, если вдруг захочешь жениться на местной девушке, как бы это…э.. В общем я ни за кого не отвечаю, и гарантий не даю. На меня можешь не рассчитывать.
– Нет. Тебе не надо отвечать. Зачем? – ответил Джабраил всё также улыбаясь. – Родственники должны отвечать, а как иначе?
– А у нас абсолютная свобода движений, причём любых движений, – продолжал Фишер. У нас девушки ходят там – где хотят, с кем хотят, и куда захотят. Большинство. И ходить могут почти без одежды. И отвечать за них могут только те, кто это самое… Короче, чья эта девушка уже. А могут и не отвечать. Не было такого уговора отвечать за кого-то. Вот такие правила у нас. Никто ни за кого не отвечает.
– А за что тут уже отвечать? Уже наверно не за что. – сказал Джабраил.
– Ну да. Отвечать уже не за что. Если только в общем: за безопасность жизнедеятельности.
Фишер продолжал:
– Эх, была бы моя воля, всех баб в паранджу замотал бы. Наглухо! Глаза бы мои их больше не видели.
– Вот те раз! А как же жениться? – спросил Дима, – на удачу? Повезёт – не повезёт?
– Хорошему человеку – всегда повезёт! – сделал заключение Фишер. – Обожаю «сюрпризы».
– А если не повезёт? – спросил Дима.
– Ну, – Фишер развёл руками и прищёлкнул языком, – значит не судьба. Не угадал. Бывает… Ничего не попишешь.
– Паранджу закрытую носят там где ветер с песком, – уточнил Джабраил всё также широко улыбаясь. – В Азии, где пустыня рядом. У нас хиджаб носят. Лицо открыто, –
– Понял? Лицо открыто! Значит вообще проблем никаких нет. «Сюрприза» правда не получится, ну и не надо, – сказал Фишер.
– А я думал тебе нравится, что сейчас бабы – полураздетые ходят, – сказал Володя Фишеру.
– Да мало ли что мне нравится? Правильно было бы, так как у них, – Фишер кивнул в сторону Джабраила.
– Так ведь жарко летом одетым и закрытым ходить, – сказал Володя.
– Так если жарко, не надо ляжки на открытом солнце жарить, – ответил Фишер. – Если жарко, нужно длинную тонкую юбку из тонкой ткани одевать. Чтобы и продувало, и солнце ляжки не жарило. Да и вообще, вредно на солнце долго находиться открытым. Рак кожи будет.
– Послушай Сань, – обратился Володя к Фишеру, – а ведь это Ислам. Там буха́ть нельзя. А?
Фишер сделал глоток пива, подумал немного и ответил:
– Правильно. С бухло́м давно пора́ завязывать.
– Саша, та извини, – обратился к Фишеру Джабраил. – Мне пора. Скоро на тренировку идти надо.
– Да, конечно.
– Всем до свиданья, – попрощался улыбаясь Джабраил, и подойдя к каждому, пожал руку.
