ГЛАВА ТРЕТЬЯ (ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ).
ПЕРВАЯ ГЛАВА.
(Ноябрь 1998 год, г. Рязань).
Фишер смотрел как Ксюха готовит на кухне салат. Она быстро и умело нарезала овощи.
– Здо́рово у тебя получается, – отметил он.
– На второе что будешь? Что приготовить? – спросила Ксюша. – Мясо есть какое? Или рыба?
– Нет. Я мясо больше не ем, – ответил Фишер.
Ксюша посмотрела на него удивлённым взглядом.
– Почему? – спросила она.
– Потому что это неправильно!.
– Что неправильно? – не понимая спросила она.
– Последние исследования учёных-биохимиков: мясо в любом приготовленном виде – вредно, – ответил Фишер.
Ксюша с ещё большим удивлением посмотрела на него.
– Хм. Я всё больше и больше тебе удивляюсь! – сказала она.
– А я – тебе, – ответил Фишер. – Ты вот, мединститут почти окончила, а что можно есть, а что нельзя – не знаешь!
– Мясо это полезно. В мясе полезных веществ очень много. Там витамины группы «В», железо, незаменимые аминокислоты…
– Садись, «два»! – прервал её Фишер. – Раньше, это когда ещё мединститутов не было, и народ не знал, что «мясо – это полезная еда», в некоторых странах, приговорённых к смертной казни, кормили исключительно – одним мясом. И через месяц, этот «чел», «копыта протягивал» от твоей «полезной еды», с витамином группы «В». Наверное, приговорённый к казни, просто не в курсе был того, насколько это «полезно», поэтому – умирал. А это, между прочим, исторический факт! Ваших «преподов» из мединститута, физиологов-диетологов, нужно самих на мясо сдать, вместе с их мозгами «аминокислотными». Чтобы они в головы бедным студентам – будущим медикам всякую муру не заносили. А тебе, если не хочешь, чтобы тебя за твою неграмотность пациенты не проклинали, нужно последние исследования учёных-биохимиков изучать. А не преподавателей слушать, которые информацией – пятидесятилетней давности владеют в совершенстве.
– Ладно, не хочешь мясо есть, не ешь, – сказала Ксюша.
– Правда? Можно не есть? Ну спасибо что «разрешила», – иронично заметил Фишер. – Что пить-то будем, – спросил он, открывая шкаф.
– Давай вино будем. Ничего крепкого.
– Отличный выбор. Просто отличный! – согласился Фишер, рассматривая бутылку коньку.
– Я сейчас приду, – сказала Ксюша и вышла из кухни.
– Отличный выбор, – продолжал рассуждать Фишер, – Вино так вино. Как скажешь дорогая, – одновременно он открыл бутылку с коньяком, сделал несколько глотков, снова закрыл и поставил в шкаф. Покачав головой от удовольствия, продолжал:
– Отличный выбор! Чего, я спорить буду что ли? Вино, так вино, – он вынул бутылку с вином, и поставил на стол.
Ксюша вернулась в кухню, со слегка подведёнными глазами. Фишер налил в бокалы вино. Ксюша взяла бокал и сказала:
– Ну что, за встречу?
– За неё, – согласился Фишер, и отпил полбокала.
Ксюша тоже сделала пару глотков из своего бокала, поставила на стол, и взяла дольку апельсина.
– Слушай, – начала она, – наши на выходные на турбазу собираются, на два дня. Может съездим?
Фишер, жуя спросил:
– Кто это – «наши»?
– Ну, четверо из нашей группы. Потом ещё несколько человек с нашего факультета. Все с института. В общем, человек пятнадцать собираются ехать.
– Они что, все парами едут? – спросил Фишер.
– Нет. Там только Танюха с Виталиком парой будут. А остальные так, сами по себе. Просто вместе учимся, ребята, девчонки. Мы так часто ездим.
– Скажи, а ты со своими бывшими, ну или бывшим, тоже ездила так большой компанией отдыхать? – спросил Фишер.
Ксюша недоумённо посмотрела на него.
– А при чём здесь – «бывший»? Причём здесь вообще это?
– Это принципиальный вопрос, – неожиданно сказал Фишер.
– Да мало ли куда я и с кем ездила? Какое это имеет значение? Я сейчас ни с кем не встречаюсь, кроме тебя.
– Ну а раньше, когда встречалась. Вы ездили также большой компанией отдыхать куда-нибудь? Ответь, это важно, – снова спросил Фишер.
Ксюха недовольно посмотрела на него.
– Ну ездили, и что? Что здесь такого? Мы так с первого курса большими компаниями ездим отдыхать.
– Но ты ведь была со своим парнем, в этой большой компании? Правильно? – уточнил Фишер.
– Ну была, и что? Это ведь раньше было. Я с тобой тогда знакома не была, – ответила Ксюша, всё больше не понимая, к чему именно клонит Фишер.
Фишер с громким звоном положил вилку в тарелку:
– Это неправильно!
– Что неправильно? – не понимая спросила Ксюха.
– Смотри. Вот ты красивая девушка. Нет, извини, очень красивая девушка, – начал Фишер.
Ксюша опустила глаза в тарелку и улыбнулась.
– Так? Так, – ответил он за неё. – Это значит, что ты нравишься почти всем парням. Ну, нормальным парням. А значит, что каждому второму, или третьему, ты – очень сильно нравишься. Так? Так. А некоторые из тех кому ты очень сильно нравишься, на тебя – конкретно «запали». Ты понимаешь, будет очень неправильно, если ты находясь в их обществе, будешь демонстрировать им свои близкие отношения с кем-то другим, понимаешь?
Ксюша не понимая смотрела на Фишера, моргая большими ресницами.
– Ну я же с ними не встречаюсь, – ответила она.
– Ты знаешь, а им от этого совсем не легче, что ты с ними НЕ встречаешься. Им, скорее всего, как раз хотелось, чтобы ты встречалась именно с ними, а не с кем-то ещё. Ладно, пойдём другим путём. Вот, например, я учусь с тобой в группе. Или в соседней, не важно. И я на тебя сильно «запал». Ну, как сейчас, например. Но выгляжу я по-другому. Лицо другое, и сам я не – тот. А ты, тем временем, с кем-то встречаешься. И мы вместе, большой компанией едем на турбазу отдыхать. И я, нахожусь в полном понимании того факта: где ты, с кем ты, что ты с ним делаешь… Я, разве только не знаю сколько раз подряд ты ЭТО делаешь с ним. А теперь подумай: что я буду чувствовать, ЗНАЯ ВСЁ ЭТО??!! Ты понимаешь, что это очень «Бо-бо!», – Фишер ткнул пару раз себя большим пальцем в область сердца. – Или ты не понимаешь?
– Ну, ты же – со мной поедешь? – недоумённо сказала Ксюха.
Фишер посмотрел куда-то в пол, и ещё раз произнёс:
– Не понимаешь.
Фишер откинулся на спинку стула, и продолжил:
– Слушай, я что-то не пойму. У вас там в мединституте, после того как вы начинаете трупы препарировать, что, совсем «понималка» атрофируется что ли? Ведь, человек, когда он ещё живой, даже немного, он ведь – отличается, от того, кто – уже ничего не чувствует? Чуть-чуть отличается. Живой человек, он – чувствовать может. Нельзя демонстрировать свои близкие отношения с другим тем людям, которым ты очень нравишься. Этого нельзя делать. Потому что никто не имеет права делать другим больно! Даже не специально.
– Я не понимаю, я что, обо всех думать должна, что ли? «А как этому будет, а как тому?», так что ли? – возмущённо сказала Ксюха.
– Нет. Ты не должна думать обо всех и о каждом. Ты должна думать только о себе. Точнее, о своих действиях. Чтобы совершая свои естественные телодвижения, ты не делала никому больно. Этот мир не так просто устроен. И если ты, даже не хотя того, или не намеренно делаешь кому-то больно, то это просто так «прокатить» – не может. Просто так – не «прокатит»! И это однозначно. Я это точно знаю!! Ничего так просто не проходит, ни то что с нами было, ничего что мы сами сделали. Иначе жизнь была бы слишком простая, как у муравья. А жизнь, это – ни-фига не простая штука. А это значит то, что мы когда-то и кому-то сделали, специально, или не специально, будет на нас влиять определённым образом. И хре́на ты мне – обратное докажешь!
– Я что-то не поняла! А ты сам то что, такой – «святой» что ли? Ты кто, чтобы мне такие «лекции» читать? Ты сам-то, в целомудрии в полном живёшь? – почти с гневом спросила Ксюха. Было видно, что рассуждения Фишера сильно задели её.
– Кто в целомудрии, я? Не-ет! Я из той области, которая находится в диаметрально противоположном направлении от святости. В диаметрально противоположном. Но, понимаешь? Когда я учился, я знал: кому я нравлюсь из девчонок, кому – сильно нравлюсь. А кто из них на меня конкретно «запал», это – видно. Но я никогда не делал так, чтобы кто-то из них мог знать: где я, что я и с кем я ЭТО делаю! Понимаешь? Никто из них не знал об этом. И тем более, я ни – кем из них не воспользовался для своего «развлечения».
– То есть, ты хочешь сказать, – начала Ксюха, – что они всё это время пока с тобой учились, считали что ты вообще: ни с кем и никогда? Так что ли они по-твоему думали о тебе? Ты это серьёзно?
– Да не важно, что они обо мне думали. Человеку нельзя запретить думать. Важно то, что они не знали о том, что однозначно сделало бы им очень – больно! Вот что важно. Ты вообще, понимаешь о чём я говорю, или нет? Ты никогда не слышала о том, что некоторые люди режут себе вены. Некоторые прыгают с крыши чтобы разбиться вдрызг! Другие просто «сохнут» молча. Некоторые уже «высохли». Ты… Да если бы только знала, КАКИЕ парни мимо вас проходят! Проходят мимо только по одной – единственной причине: потому что вы в это время, с кем-то – «кувыркаетесь», чуть ли не на глазах у всех. Во всяком случае: все об этом – знают! А потом, можно слышать восклицания от женщины: «Да сейчас нормального мужика не найдёшь! Где они, нормальные мужики?» Да мимо, мужики нормальные прошли, в то время, когда они «ёрзались» с кем-то, и всем об этом – известно было. МИМО! Если мужики – нормальные, то – МИМО! Мимо тех, которые себе «нормального» мужика хотят найти и выбрать, исключительно – «экспериментальным» методом.
– Я что-то не поняла, ты мне что, мораль читаешь что ли? – спросила с возмущением Ксюха.
– Я тебе её – уже прочитал, – ответил Фишер. – Я и не думал, что тебе надо мораль читать. Я думал тебе и так должно было быть понятно то о чём я сказал сейчас.
– То есть, по-твоему, я – аморальная? Так что ли?
Фишер многозначительно посмотрел на неё.
– Мы все – аморальные. За о-о-о-ч-чень редким исключением, разве что. Почти все.
– Я не поняла, ты вообще, что хочешь? – спросила она недовольно.
– Я? – удивлённо спросил Фишер, подняв брови, – я ничего не хочу. – Я вообще, человек – самодостаточный. У меня и зависимостей всего: одна – две, максимум.
– Так может мне тогда вообще уйти? – спросила Ксюха.
Фишер с удивлением посмотрел за окно на дорожку, затем на Ксюху, и сказал:
– Как хочешь, – и повернулся в окно.
Ксюха встала и вышла из кухни. Фишер сидел, и продолжал бесцельно смотреть в окно. Ксюха взяла из комнаты сумку, пришла с ней в коридор и начала складывать в неё свои вещи. Фишер никак не реагировал. Потом она прошла в ванную, и стала собирать свои принадлежности: зубную щётку, разные лосьоны, ещё что-то.
«А вот это уже серьёзная заявка, – подумал про себя Фишер. – Если протянуть ещё пару тройку минут, то может быть уже – поздно. Надо подумать: разрывать с ней? Или нет? Если рвать, то – сейчас. А может не надо? Но она не понимает – таких элементарных вещей?! Блин, всего пара минут осталась… Надо срочно подумать!».
Ксюха собрала в ванной все свои принадлежности, и сложила их в сумку. Затем стала обуваться. Фишер внимательно прислушивался, глядя при этом в окно. Ксюха обулась, сделала паузу в несколько секунд. Фишер не реагировал. Зазвенели ключи, выложенные ей на полку. Она открыла дверь, вышла, и захлопнула её за собой.
«Ну вот, кажется – подумал», – сделал про себя вывод Фишер. Он привстал, посмотрел за окном вниз. Ксюха вышла из подъезда, резко посмотрела вправо, потом также резко повернула голову и пошла быстро в сторону улицы. Фишеру почему-то стало жалко её.
«Нет, пусть уж сейчас, чем потом. Всё».
Фишер встал, открыл шкаф, достал бутылку с коньяком, налил полстакана, и не торопясь выпил, даже не поморщившись. Нажал кнопку воспроизведения музыкального центра. Задумчиво пошёл в коридор и встал посредине. Затем прислонился лбом к стене, и проговорил:
– М-м-м-м, Ксюха-Ксюха! – Потом посмотрел на потолок, и произнёс, – Что же вы такие дуры-то все, бабы!? – Затем подумал немного и добавил, – Не, ну не все конечно, – потом ещё немного подумал, посмотрел в зеркало и добавил, – Наверное.
Зазвонил мобильный телефон. Фишер взял трубку, нажал приём и серьёзным голосом ответил:
– Приёмная ФСБ, слушаю вас.
В трубке кто-то задумался, и через две секунды послышались короткие гудки.
– Испугались, – грустно констатировал Фишер, глядя на мобильник.
Через минуту, телефон снова зазвонил.
– На проводе, – сказал на этот раз Фишер в трубку мобильного телефона.
– Фишер, это ты что ли? – в трубке послышался голос Вайса, и потом его громкий смех. – Блин! Ты «затрахал» уже своими приколами, – смеясь сказал Вайс.
– Ага-а-а! Что, испугался? Шпана рощинская! Ничего-ничего, тебе – полезно! Чтобы не расслаблялся сильно.
– Чем занимаешься? – спросил Вайс.
– Как обычно, прикалываюсь, как видишь. А ты где сам-то?
– Мы в «Чарли». У Шульца день рожденья обмываем. Вот он кстати…
В трубке послышался голос Шульца. Шульгин (Шульц) был с Вайсом из одной «бригады» (ОПГ – прим. автора).
– Здоро́во Фишер, как дела у тебя?
– Нормально. Сколько тебе там «натикало»?
– Двадцать пять «ёбн..ло»!
– Ух и ни шиша себе?! А ты уже – старый пень! – удивился Фишер.
– А тебе-то сколько? – спросил Шульц.
– В августе, э…, двадцать семь в августе было, – ответил Фишер.
– Ничего себе! А я значит – «старый пень», да?
– Ну двадцать семь, это по пачпорту, – через букву «ч» произнёс Фишер, – А в душе то, где-то –на пятнадцати «застряло». Больше чего-то не взрослеет никак.
Шульц засмеялся.
– У меня где-то также по ощущениям.
– Ну тогда что, по-стакану, и в школу не пойдём?
– Давай. Подъезжай в «Чарли», отметим. Тут «тёлки» манерные есть.
– Это они только с виду такие. Не обращай внимание, – сказал Фишер.
– Типа, ты подъедешь, сам на них внимание обратишь?
– Ну да. Чего тебе подарить на день варенья? Вот, у меня мишка плюшевый от хозяев остался. Ничего? Нормально будет?
– Не, не, не надо лучше, – смеясь ответил Шульц, – лучше так приезжай, без подарка.
– Ну, не хошь, как-хошь. Тогда ты без подарка будешь. Всё, через полчаса буду.
– Давай, ждём. Чего тебе заказать на кухне? – спросил Шульц.
– Закажи мне… – Фишер задумался на пару секунд, – на первое: медленный танец. А дальше- по ситуации.
– Хорошо, – смеясь ответил Шульц, – сделаем.
В трубке послышался голос Вайса: «Ну чего он, едет?». Потом уже громко в трубке:
– Ну ты чего, выезжаешь?
– Да. Всё, уже обуваюсь.
– Всё, давай ждём.
Фишер вышел на улицу. Накрапывал мелкий дождик.
– Опять осень. Потом зима будет. Каждый год одно и то же. Как же всё уже это – зае..ало!! Каждый год! Одно и тоже! Одно и то же. Ничего нового. Тоска-а-а!
