Утром Дима проснулся от шума, льющейся в ванной воды. Фишера в комнате не было. Судя по звукам, доносящимся из ванной комнаты, он был там, и ему было – нехорошо. Через пару минут звук текущей из крана воды прекратился, и послышалось произнесённое низким голосом восклицание Фишера: «О-о-о-о».
Через минуту он вошёл в комнату. На его голове висело полотенце.
– М-м, проснулся уже? – сказал Фишер, посмотрев на Диму мутноватым взглядом.
Он подошёл к своей кровати, сел и прилёг головой на подушку. Ноги при этом оставил стоять на полу.
За окном послышалось оглушительное карканье. Откуда-то прилетела большая стая ворон. Фишер приоткрыл один за другим глаза, и произнёс:
– О-о-о-о… Птички поют.
Затем он снова сел на кровать. Полотенце всё также свисало с его головы, закрывая половину его лица.
– Слушай, – обратился он к Диме, – а ты знаешь о том, что желудок это – мышечный орган?
– Я, как-то не думал об этом, – ответил Дима, уже окончательно проснувшись.
– Я тоже об этом раньше не думал. Но теперь, я это знаю, – сказал Фишер. – Надо с «бухло́м» маленько подвязывать. А то уже как-то не в кайф идёт. Что-то даже уже как-то – не смешно совсем.
– Это точно, – подтвердил Дима.
– Ты сам-то себя как чувствуешь? – спросил его Фишер.
– Я – нормально. Выспался, – ответил ему Дима.
– Так. Время, чего у нас? – сказал Фишер посмотрев на настенные часы, – одиннадцатый час. Надо в себя приходить. После обеда дел много. Ты чего будешь: чай, водку, кефир, коньяк, кофе, ряженку…
– Наверное чай, – ответил Дима.
– Сделаем, – ответил Фишер. – Ну, а у меня, несколько иная ситуация. Поэтому я чай с коньячком. Ну а дальше разберёмся по ходу событий. Ну ладно, я на кухню чайник ставить. А ты можешь ванну- манну принять, чего хочешь в общем.
Через десять минут, они сидели на кухне и пили чай. В свой бокал Фишер добавил изрядную дозу коньяку.
– Я прямо ощущаю, как моё помятое лицо разглаживается, – прокомментировал свои ощущения Фишер, отхлёбывая из своего бокала. – Прямо ощущаю разглаживание кожи лица, вот прямо на себе.
Дима улыбнулся, глядя на «отходившего» Фишера.
– А вот покушать то у нас особенно и нечего, – сказал он открывая холодильник. – Предлагаю следующие движения. На машине сегодня, видно не судьба поехать. Пусть машина сегодня постоит, «покурит» пока, подумает. Давай прогуляемся немного, а потом в ресторан съездим. Позавтракаем и пообедаем заодно, чтобы зря не гнать. Погода сегодня – «файн» («прекрасная» – англ.). А потом, я по своим делам, а ты к Вовану, как обещал к четырём. Нормально я придумал?
– Нормально. Можно так и сделать, – ответил Дима.
– Ну вот и «гуд» («хорошо» – англ.), – сказал Фишер, допивая свой бокал чая с коньяком. – Музон слышишь, – он кивнул в сторону работающего музыкального центра, – «Франк Дюваль», очень уважаю. «Альфавиль» ещё есть, но пожалуй, пора на воздух.
Через несколько минут, они вышли на лестничную площадку. Фишер стал искать ключи, чтобы закрыть входную дверь. По лестнице на их площадку поднялись две девушки, лет двадцати пяти, как показалось Диме. Одна из них стала открывать дверь квартиры, которая была расположена через одну от той квартиры, которую снимал Фишер.
– А вы наверное наши соседи, – спросила девушка, которая открывала дверь.
– Да, мы ваши соседи, – ответил Фишер.
– А то мы тут живём, и не знаем: кто по соседству здесь проживает.
– Я здесь по соседству «зажигаю». Вернее – проживаю. По соседству. Теперь знаете, – ответил Фишер.
Девушки заулыбались.
– Хорошо, будем теперь знать, – сказала девушка, открывая свою дверь. – Мы будем теперь за вами присматривать, – сказала она улыбаясь.
– Мы будем вам за это, очень признательны, – ответил Фишер, как обычно с серьёзным выражением лица.
Девушки засмеялись, и зашли в дверь своей квартиры.
– Какие-то леди здесь живут оказывается, – сказал удивлённо Фишер. – Вот так живёшь, и не знаешь, кто от тебя на расстоянии нескольких метров находится постоянно. Интересно!
Они вышли во двор. Погода действительно стояла хорошая. Было солнечно, но не жарко.
– Вот моя «лапуля» стоит, – сказал Фишер, ласково похлопывая свою «Тойоту». – Пускай сегодня отдохнёт, сил набирается. Завтра погоняем.
Они шли по старому, знакомому обоим городскому району. Здесь стояли двух, трёх этажные дома, ещё пятидесятых годов застройки. А также четырёх и пяти этажные «хрущёвки».
– Пивка будешь? – спросил Фишер Диму, подходя к коммерческому ларьку.
– Не, я пока воздержусь, – ответил Дима.
– А я возьму «Redd ́s» бутылочку. Люблю кисло-сладенькое.
Они шли дальше через старые дворы. Эти старые тенистые дворы, как и каждый год в июне, были буквально завалены тополиным пухом. Пух лез в глаза, в нос, застревал волосах, на одежде, в ресницах…
– Тьфу чёрт, – чертыхался Фишер. – Тьфу, блин! Каждый год, одно и тоже, – отплёвываясь сказал Фишер. – Куда шпана подевалась вся? Почему пух не поджигают? У тебя спичек нет, или зажигалки?
– Нет, нету, – ответил Дима.
– Жаль. А то бы вспомнили детство. Смотри какие кучи пуха здоровенные.
Пух разлетался от ног во все стороны, и его облака легко поднимались вверх. Из открытого окна доносилась музыка: «Бед-бойз-блю», старые концерты восьмидесятых годов. В этих дворах кажется, даже – время остановилось. Даже музыка не меняется. Всё как и раньше.
– Ба! Какие люди! – воскликнул Фишер идущим навстречу двум девушкам. Одну из них Дима знал, она училась с ними на одном факультете института. – Мелихова! Ты всё хорошеешь что ли? Ты давай прекращай это уже! – радостно поприветствовал их Фишер. – Дай же я тебя обойму́ скорее, поцелую.
– Нет, нет, – улыбаясь сказала девушка. – Я уже не Мелихова. А вдруг муж увидит что ты меня обнимаешь?
– И что? Ты что, боишься что он тоже захочет, чтобы я его обня́л и поцелова́л? Не волнуйся, не буду я его целовать.
– А может, это я за тебя беспокоюсь? – ответила бывшая Мелихова, которая уже не Мелихова. – Вдруг ему это очень не понравится, что ты меня обнимаешь?
– Ты просто меня плохо знаешь, – ответил Фишер. – А то бы ты беспокоилась за тех, кому я очень сильно не понравился. Ну, как сама-то, всё «нормальды» у тебя, я надеюсь?
– Да, нормально. А у тебя как дела? Не женился ещё?
– Свободен! – сказал Фишер, подняв правую руку вверх и немного оглядываясь по сторонам.
– Чего так? Вроде как – пора уже, – сказала Мелихова.
– Так ведь, не любит никто! – сказал Фишер серьёзно как и обычно.
– Да ла-а-адно! Быть такого не может.
– Не, ну я имею ввиду, не любит так сильно как – ты любила, – уточнил он.
Мелихова весело засмеялась:
– С чего это ты взял, что я тебя – любила?
– Не любила??! – Фишер сделал вид что удивился. – А–а-а. Значит это была не ты. Вот видишь? И ты меня не любишь. А ты говоришь: «Жениться?». Я не могу без любви.
– Ну ладно, наш автобус, мы побежали, – сказала девушка, – давай счастливо!
– Счастли́во! А может в кабак? Я угощаю! – крикнул убегающим девушкам Фишер.
Те, смеясь только махнули рукой и убежали.
Они с Димой пошли дальше.
– Очень не хотелось бы вот так случайно свою прошлую неудавшуюся любовь встретить, – сказал Фишер. – Бывает такой тип женщин, которые с возрастом только хорошеют. Не все, конечно. Вот так встретишь, и с ума «съедешь» опять на-фиг. Жалеть будешь, что раньше «тупил» слишком долго. – О, тройка стоит, – сказал Фишер показывая на троллейбус, стоящий на конечной остановке, погнали на нём?
– Давай, – ответил Дима, и они пробежав метров пятьдесят до троллейбуса, и сели в него.
В троллейбусе они сели на одном из сидений задней площадке. К ним подошла кондукторша:
– За проезд пожалуйста, – объявила она.
– О, точно. За проезд! – сказал Фишер, приложился и к бутылке пива и сделал два приличных глотка.
– Так. Проезд оплачиваем, молодые люди, – повторила она своё требование кондукторша.
– Я заплачу́, – сказал Дима.
– Не, я заплачу́, у меня есть, – сказал Фишер, зажав бутылку с пивом между ног, порылся в кармане, и стал рассматривать мелочь, собираясь отсчитать. Затем посмотрел на кондукторшу, и спросил:
– А сколько стоит билет-то?
– Рубль один билет, – ответила кондуктор.
Фишер дал кондуктору монеты, поднял два пальца вверх, и объяснил кондукторше:
– Два взрослых.
– А я думала один детский, – улыбаясь ответила кондуктор, отрывая билеты.
– Да вы что, – деланно удивлённо воскликнул Фишер, – нам вон пиво уже продают легко!
Кондукторша прошла дальше.
