Дима зашёл в квартиру, закрыл за собой дверь. Постоял подумал, и закрыл ещё на один замок. Не снимая обуви сразу прошёл на кухню, и приложился к чайнику с водой. Пил долго. Наконец напившись, пошёл в ванную, и стал тщательно мыть с мылом руки. Он помыл руки, затем помыл ещё раз. Потом ещё раз намылил. И ещё, уже – четвёртый раз. Затем посмотрел на них внимательно, и стал намыливать ещё раз, хотя на руках с самого начала ничего не было видно. Было какое-то навязчивое желание смыть с себя – всё, любую частичку грязи. Вдруг остались какие-то следы крови, или ещё какая-нибудь грязь? Наконец закончив с руками, он посмотрел в зеркало, снял футболку, и бросил в таз. Открыл горячую воду, и налив почти полный таз воды, пошёл снова в кухню. Осторожно посмотрел в окно. Его машина стояла там же где он её и поставил. Рядом с ней никого не было. Было уже совсем темно и тихо.
Он попытался вспомнить: не видел ли его кто-нибудь в тот момент времени, когда он шёл от «того места» к машине? Нет. Он прошёл через два двора, идя в основном – за кустарником. За ним никто не бежал, не пытался остановить. А значит, никто ничего не видел. Никто не знает – что он сделал. Размышляя таким образом, и поняв, что его никто не преследует, Дима пробовал себя успокоить.
Посидев так около получаса и постепенно начал успокаиваться. Дима почувствовал, что мысли стали идти ровнее и более спокойно. Теперь он начал вспоминать всё с самого начала. Вот он видит, как «он» подходит всё ближе. Вот он разговаривает с ним. Тот начинает говорить громко и плохо. Совсем плохо. Дима сильно бьёт его в челюсть. Он вспомнил ощущения на кулаке от тяжести этого удара. Была уверенность, что от такого удара Зубов упадёт. Он – упал. А что потом? А вот что было «потом» – не вспоминалось! Мозг как будто, «выталкивал его внимание из этого промежутка времени. Не давал вспомнить – что происходило в «ЭТОТ момент времени». Создавалось такое впечатление, что этот промежуток в его памяти, «накрыт» чем-то таким, что мысли как будто – «проскальзывают» через этот промежуток времени.
«Надо же как мозг грамотно устроен!» – подумал Дима. Его мозг, как бы – предохраняет, оберегает его сознание от воспоминаний слишком сильных переживаний и эмоций. Прямо «выбрасывает» его внимание из этого участка в его памяти».
Дима снова попытался «проникнуть» в эту закрытую область его памяти. И снова его внимание как будто кто-то – «вытолкнул» из этого момента. Дима снова попытался зайти в ЭТОТ промежуток времени.
И тут, видимо произошла «осечка». Мозг – «пропустил» его сознание в эту «запретную» область его памяти. Дима вспомнил! И практически сразу же почувствовал как сильно и неприятно закрутило у него в области желудка. Он сразу же всё понял, и через две-три секунды, уже успел добежать до ванной.
Ещё никогда в жизни его так не рвало. Создалось ощущение, что как будто его желудок, превратился в – самостоятельное «живое» существо, и действовал независимо и исключительно по «своему» желанию. От этого, стало немного страшновато. Вспомнились недавние сказанные слова Фишера: «А ты знаешь о том, что желудок, это – мышечный орган?»
Его желудок был уже совсем пустой. Он сильно болел. И всё равно, снова и снова схватывался в сильнейшем спазме, как будто, старался тем самым – вывернуть «наизнанку» весь организм! Такие очень болезненные спазмы длились по несколько секунд и больше. И в это время, нельзя было ни вдохнуть, не выдохнуть. Дима понял, что стал – задыхаться! Затем, спазм на пару секунд его – отпускал. Дима успевал вдохнуть, и тут же сразу возникал новый желудочный спазм, перекрывая дыхание. Набранный в лёгкие воздух, делал новый спазм, только – ещё больнее предыдущего.
«Если это сейчас не прекратится, то так можно и задохнуться», – успел подумать Дима.
Во время очередного болезненного продолжительного желудочного спазма, он судорожно нащупал левой рукой кран с холодной водой, открутил его, и подставил голову под холодную струю. Когда холодная вода хлынула на голову, это заставило спазм прекратиться. Видимо мозг «отвлёкся» на новый внешний раздражитель. Дима держал голову под холодной водой, и пользуясь перерывом от спазмов, жадно вдыхал и выдыхал воздух, пока голова не стала замерзать. Желудок болезненно ныл, но спазмы – прекратились. Затем он медленно, опасаясь новых желудочных схваток и скручиваний, убрал голову из-под струи холодной воды. Но далеко от струи не отводя, опасаясь появления новых спазмов. Нового спазма не последовало. Дима снял с себя всю одежду. Сделав воду из крана – тёплой, залез в ванную.
Через полчаса он, вытеревшись полотенцем, вышел на кухню и сел на стул. Больше он не пытался вспоминать «тот самый» промежуток времени. Он опасался, что это закончится тем же самым. И если его сознание, само собой пыталось вернуться к тому моменту, то он принудительно старался направить внимание в другую сторону.
Дима вспомнил о том, что он давно смотрел фильм про войну. И там, когда солдат заколол штыком врага в рукопашной схватке, этого солдата – тоже потом сильно рвало. Потом вспомнил, что рассказывал Вайс о том, когда служил в Афганистане в конце 80-х годах в ДШБ (Десантно-штурмовая бригада). Когда он увидел своего приятеля, с которым только что разговаривал, – мёртвого, с дыркой во лбу. Вайс рассказывал, что от увиденного трупа, его тогда – тоже сильно рвало. Дима тогда не мог понять: чем связано одно с другим? Ведь человека рвёт тогда, когда он чем-то отравился? Либо что-то щекочет в горле, это тоже защитная реакция организма на ненужный раздражитель, как – инородный предмет. Но почему человека начинает рвать при виде – смерти? Раньше он этого объяснить не мог. Он не мог понять связь одного с другим. Теперь, он эту связь ощутил – непосредственно, на себе самом, моментально! Он понял причину такой реакции организма. Это была реакция его мозга, его сознания на – самое отвратительное и противоестественное что только может быть в жизни! Реакция – на лишение жизни живого существа! Смерть! Это была реакция организма – на смерть. Человека рвёт в том случае, если он чем-то отравил свой организм. Также, человека рвёт, если он «отравил» своё сознание – видом смерти! Это – тоже отравление, отравление человеческого сознания. Только, судя по силе желудочных спазмов – гораздо сильнее, чем обычное отравление. Организм тоже, как бы – пытается очиститься. Всё существо, всё живое что только есть в организме человека – протестует против этого преступления против самой жизни! Преступления, противоестественнее которого не может быть ничего, просто по определению существования самой жизни.
Жизнь включает в себя – всё! И лишение жизни другого существ, как раз и вызывает такую протестующую реакцию организма человека. Если только ещё есть это что-то “живое”, в – самом человеке, в его сознании.
Дима подумал: «А ведь у него тоже есть родители. Мать, отец. Каково им будет узнать обо всём этом – теперь?» Неприятные мурашки побежали по телу. Но потом, Дима попробовал представить жуткую сцену изнасилования.
«Нет у него никаких родителей! Если бы они были, они бы не позволили ему вырасти насильником! А если позволили, то значит, им – всё равно что из него выросло, и с ним стало! А значит, и всё равно что с ним – будет!»
И снова перед Димой встала картина, как Бузаев помогал выходить своему четырёх – пятилетнему сыну из «Фольксвагена». И опять его размышления как будто «упёрлись» во что-то – непонятное.
«Надо выпить чего-нибудь. Иначе «крыша поедет» от всех этих мыслей» – подумал Дима.
Он оделся, и вышел на улицу. На улице всё было как обычно. Как будто ничего и не произошло. Было уже за полночь. Воздух стал наконец прохладным. Рядом росла берёзовая роща, и запах от её листвы ещё больше освежал голову.
Купив в ларьке бутылку водки, Дима вернулся домой. Открыв бутылку, налив полную рюмку и выпил. Посидел немного. Он вдруг стал вспоминать, как в 93-ем, он приехал из студенческого лагеря, где только что узнал о близкой связи Лены с другим. И точно также сидел один на кухне, и «заливал» своё сознание водкой. Дима отчётливо понял, что сейчас может быть тоже самое. Сначала одна бутылка, потом другая… И всё – запой! Он очнётся – неизвестно когда, в ужасном состоянии.
«Нет! Нельзя! Нужно закончить начатое до конца. Потом уже… Может быть… Если я не доведу дело до конца, я буду убивать сам себя «бухло́м» пока не угроблю окончательно!» Он вспомнил жуткие картины болезненных алкогольных галлюцинаций в запое. Тот ужас, когда понял – что у него отнялись ноги. Страх, когда почувствовал, что сердце – реально останавливается.
«Нет, до этого допустить нельзя».
Дима совершенно спокойно налил себе ещё одну полную рюмку. Выпил её. Взял бутылку с водкой, и перевернул её горлышком вниз в раковину. Только что выпитая им водка ещё жгла рот и горло, а вся водка из бутылки – уже вылилась в раковину.
Дима сел на стул, и глубоко с облегчением выдохнул.
Было ощущение, что он сбросил с себя груз очень большой проблемы.
«Чуть было «с катушек» не слетел опять, – подумал он про себя. – Чуть было не слетел».
Он посмотрел в открытый буфет. Там на верхней полке стояла коробочка с пузырьком маминого «Валокордина». Он достал пузырёк, и стал капать в рюмку. Капли еле-еле появлялись. Он зубами открыл пробку пузырька, плеснул немного в рюмку. Затем долил водой и выпил.
«Иначе не засну. А поспать надо».
Он только сейчас почувствовал – как сильно устал, не смотря на возбуждённое состояние его сознания. Дойдя до кровати, он лёг и закрыл глаза. Перед ним стали проноситься кадры сегодняшнего дня: лицо Зубова, который что-то грубо говорил ему, подёргивая вверх головой. Дима старался следить за тем, чтобы его сознание не попало снова в «запретную зону» памяти.
Через пять – десять минут, он понял, что все видения он наблюдает уже в полусне. Он позволил сну завладеть его сознанием полностью. Сознание мягко куда-то улетало. Мимо проплывали картинки прожитого дн, с добавлением ещё каких-то новых видений…